ПЕРСОНАЛИИ
Материалы рубрики посвящены творчеству художников, включают статьи и иллюстрации
DOI: 10.17516/2713-2714-0053
УДК 75.046
УДК 75.046
Khandarova Olga Vladimirovna
Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences Ulan-Ude,
Russian Federation
Russian Federation
THE STUDY OF SHAMANISM IN THE WORKS OF EVGENY BOLSOBOEV
Abstract: The article analyzes the ethnic artistic image in the work of the Honored Artist of Buryatia Evgeny Bolsoboev. This image that's based on the study of the peculiarities of national culture is expressed in painting, graphics and sculpture by E. A. Bolsoboev. The connection with the national epic, the indigenous way of life, the beliefs of the Buryats is traced. The attempt to interpret the practice of shaman and uliger in a series of works of art is investigated.
Keywords: E. A. Bolsoboev; ethnic image; shamanism; Buryat art.
Keywords: E. A. Bolsoboev; ethnic image; shamanism; Buryat art.
Хандарова Ольга Владимировна
кандидат филологических наук, младший научный сотрудник Института монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения РАН
E-mail: olga.khandarova@gmail.com
E-mail: olga.khandarova@gmail.com
ИССЛЕДОВАНИЕ ШАМАНИЗМА В ТВОРЧЕСТВЕ ЕВГЕНИЯ БОЛСОБОЕВА
В статье анализируется этнический художественный образ в творчестве заслуженного художника Бурятии Евгения Болсобоева. Основанный на изучении особенностей национальной культуры, этот образ выражен в живописи, графике и скульптуре мастера. Прослеживается связь с национальным эпосом, коренным укладом жизни, верованиями бурят. Исследуется попытка интерпретировать практику шамана и улигера в сериях художественных работ.
Ключевые слова: Е. А. Болсобоев; этнический образ; шаманизм; бурятское искусство.
Ключевые слова: Е. А. Болсобоев; этнический образ; шаманизм; бурятское искусство.
Исследуя творчество бурятского художника Евгения Анатольевича Болсобоева [7] 1, уместно обратиться к его биографии: детство прошло в Агинском Бурятском автономном округе. Эта территория, вошедшая в советский период в состав Читинской области, была издавна населена агинскими бурятами (исторически сложившаяся, территориально обособленная и обладающая этнокультурными особенностями этническая группа). Показателем этнической идентичности является участие в религиозных и народных обрядах, что не могло не отразиться на формировании духовного мира художника и сюжетике его работ в период зрелости. Интересно наблюдать тематическую эволюцию Е. А. Болсобоева.
В раннем творчестве он обращается к теме портового города, портретным зарисовкам (представлены на сайте художника2). Это объясняется тем, что высшее художественное образование Евгений Болсобоев получил в Дальневосточном государственном институте искусств (мастерская К. И. Шебеко) во Владивостоке, который окончил в 2004 году. Город у моря, обладающий особым колоритом, способствовал появлению целой серии работ, ставших основой персональной выставки «Город у моря», состоявшейся во Владивостоке в 2005 году. Этот период для Е. Болсобоева был временем поиска не столько темы, сколько собственного художественного языка. Очевидно, что на цветовой строй его работ (как и других учеников курса) в это время влияла живопись К. И. Шебеко [3], одного из известнейших художников и авторитетных педагогов Дальнего Востока, замечательного живописца.
Однако уже в этот период идёт внутренняя работа, связанная с переработкой впечатлений детства, национального опыта, общего контекста искусства, в котором обостряется в то время поиск способов постижения мира через этно-мифологическое наследие. В 2000-х годах рождается художественный проект «След», объединивший художников Сибири, работающих в направлении неоархаики. Исследуя эту тему,
А. Г. Кичигина пишет о неомифологии, конструируемой современными художниками на основе символической картины древних культур: «Миф как форма сознания, а также неомифологизм XX века становится актуальным творческим принципом организации текста – как литературного, так и изобразительного искусства. Многочисленные выставки и презентации последних лет свидетельствуют, что этот тезис актуален и для Сибири» [4]. На подступах к теме этнического наследия бурят Е. Болсобоев погружается в этот большой и интереснейший пласт: в 2014 году он участвует в очередной выставке «Сибирская неоархаика» в Новосибирске.
В раннем творчестве он обращается к теме портового города, портретным зарисовкам (представлены на сайте художника2). Это объясняется тем, что высшее художественное образование Евгений Болсобоев получил в Дальневосточном государственном институте искусств (мастерская К. И. Шебеко) во Владивостоке, который окончил в 2004 году. Город у моря, обладающий особым колоритом, способствовал появлению целой серии работ, ставших основой персональной выставки «Город у моря», состоявшейся во Владивостоке в 2005 году. Этот период для Е. Болсобоева был временем поиска не столько темы, сколько собственного художественного языка. Очевидно, что на цветовой строй его работ (как и других учеников курса) в это время влияла живопись К. И. Шебеко [3], одного из известнейших художников и авторитетных педагогов Дальнего Востока, замечательного живописца.
Однако уже в этот период идёт внутренняя работа, связанная с переработкой впечатлений детства, национального опыта, общего контекста искусства, в котором обостряется в то время поиск способов постижения мира через этно-мифологическое наследие. В 2000-х годах рождается художественный проект «След», объединивший художников Сибири, работающих в направлении неоархаики. Исследуя эту тему,
А. Г. Кичигина пишет о неомифологии, конструируемой современными художниками на основе символической картины древних культур: «Миф как форма сознания, а также неомифологизм XX века становится актуальным творческим принципом организации текста – как литературного, так и изобразительного искусства. Многочисленные выставки и презентации последних лет свидетельствуют, что этот тезис актуален и для Сибири» [4]. На подступах к теме этнического наследия бурят Е. Болсобоев погружается в этот большой и интереснейший пласт: в 2014 году он участвует в очередной выставке «Сибирская неоархаика» в Новосибирске.
Е. А. Болсобоев. Гэсэр-хан. 2014. Гравюра на пластике. 50×38 Национальный музей Республики Бурятия.
E. A. Bolsoboev. Gesar Khan. 2014. Engraving on plastic. 50×38 National Museum of the Republic of Buryatia
E. A. Bolsoboev. Gesar Khan. 2014. Engraving on plastic. 50×38 National Museum of the Republic of Buryatia
Впрочем, бурятская национальная культура является частью наследия разных сибирских этносов, насыщающих образный ряд неоархаики. И в творчестве
Е. Болсобоева эта взаимосвязь очевидна. В 2009 году он организует в Берлине персональную выставку «Шаманские тропы», в которой звучит актуальная для бурят тема шамана, о непременном присутствии которой в связи с элементами визуального ряда неоархаики пишет Л. Ю. Николаева: «Визуальный ряд наследия составляют <…> каменные бабы, археологические артефакты и так называемые этнографические комплексы, которые включают жильё, утварь, конскую упряжь, костюмы и атрибуты шамана, костюмы и украшения обычных людей. Все эти предметы созданы в соответствии с принципом отражения космоса в микрокосме, где часть соответствует целому. В иконографии персонажей пантеона, атрибутах шамана, воина, мифологических героев, присутствуют эти же артефакты» [5, с. 107].
Если в археологическом и этнографическом материале шаманизм достаточно представлен и изучен [6], то в художественном материале это малоисследованная тема. Исключение составляет диссертация Р. М. Еркиновой, посвящённая шаманским образам в творчестве Г. И. Чорос-Гуркина [1].
Прицельная работа над фольклорными, этническими образами и мотивами сообщает творчеству Е. Болсобоева характер особого исследования, его произведения становятся проектом по глубокому художественному постижению шаманизма. Художник обращается к своей теме в поисках сокрытой, зашифрованной информации об идентичности этноса, не утраченной в веках, хранимого шаманизмом знания, которое касается не только верований, но и мировоззрения народа, системы его ценностей, космогонии его вселенной.
«Сыновние» поиски этнической идентичности, реализованные в серии графики «Шаманские тропы», характеризуются уважительной интонацией в обращении к старинным образам, взыскательностью и сдержанностью в работе с категорией сакрального.
Гравюры «Праздник в тайге» и «Ночь ёхора» повествуют о стремительном круговороте, взаимосвязи между всеми живыми существами. Народный танец ёхор, как значимое обрядовое действо, говорит о неразделимости, единой природе всего живого. Появление в хороводе антропоморфных фигур актуализирует мотивы покровительства, братства, взаимопомощи. Спиралевидное движение, словно слепок с модели большого взрыва, символизирует рождение самой жизни.
Тема вечности звучит в гравюре «В горах Баргузина»: маленькие движущиеся фигурки животных и человека не нарушают статичности исполненной величием картины. В «Поклонении огню» восходящее движение, порыв останавливается о строгий испытующий взгляд. И горы, и огонь не просто субстантивны – они словно носители внечеловеческого сознания, измеряющие время другой мерой, оперирующие неподвластными нам категориями.
Е. Болсобоева эта взаимосвязь очевидна. В 2009 году он организует в Берлине персональную выставку «Шаманские тропы», в которой звучит актуальная для бурят тема шамана, о непременном присутствии которой в связи с элементами визуального ряда неоархаики пишет Л. Ю. Николаева: «Визуальный ряд наследия составляют <…> каменные бабы, археологические артефакты и так называемые этнографические комплексы, которые включают жильё, утварь, конскую упряжь, костюмы и атрибуты шамана, костюмы и украшения обычных людей. Все эти предметы созданы в соответствии с принципом отражения космоса в микрокосме, где часть соответствует целому. В иконографии персонажей пантеона, атрибутах шамана, воина, мифологических героев, присутствуют эти же артефакты» [5, с. 107].
Если в археологическом и этнографическом материале шаманизм достаточно представлен и изучен [6], то в художественном материале это малоисследованная тема. Исключение составляет диссертация Р. М. Еркиновой, посвящённая шаманским образам в творчестве Г. И. Чорос-Гуркина [1].
Прицельная работа над фольклорными, этническими образами и мотивами сообщает творчеству Е. Болсобоева характер особого исследования, его произведения становятся проектом по глубокому художественному постижению шаманизма. Художник обращается к своей теме в поисках сокрытой, зашифрованной информации об идентичности этноса, не утраченной в веках, хранимого шаманизмом знания, которое касается не только верований, но и мировоззрения народа, системы его ценностей, космогонии его вселенной.
«Сыновние» поиски этнической идентичности, реализованные в серии графики «Шаманские тропы», характеризуются уважительной интонацией в обращении к старинным образам, взыскательностью и сдержанностью в работе с категорией сакрального.
Гравюры «Праздник в тайге» и «Ночь ёхора» повествуют о стремительном круговороте, взаимосвязи между всеми живыми существами. Народный танец ёхор, как значимое обрядовое действо, говорит о неразделимости, единой природе всего живого. Появление в хороводе антропоморфных фигур актуализирует мотивы покровительства, братства, взаимопомощи. Спиралевидное движение, словно слепок с модели большого взрыва, символизирует рождение самой жизни.
Тема вечности звучит в гравюре «В горах Баргузина»: маленькие движущиеся фигурки животных и человека не нарушают статичности исполненной величием картины. В «Поклонении огню» восходящее движение, порыв останавливается о строгий испытующий взгляд. И горы, и огонь не просто субстантивны – они словно носители внечеловеческого сознания, измеряющие время другой мерой, оперирующие неподвластными нам категориями.
Гравюры «Параллельные миры», «Эхо бубна» воспроизводят ощущение зыбкости, относительности реальности, описывая расслоение пространства на слепки и оттиски в матрице. «Полёт в верхний мир» начинается как подъём вверх, на высоту птичьего полета, превращаясь в переход всех границ, преодоление человеческим разумом пределов бренного в попытке прикоснуться к вечности.
Так художническое прозрение передаёт нам знание о проникновении элементов микрокосма в макромир и воздействии сил макрокосма на человеческую жизнь. Серия графики по народному эпосу «Гэсэр» продолжает традицию в бурятском изобразительном искусстве иллюстрирования любимого героического произведения. Обратившись к графике для создания мира улигера, Е. Болсобоев отчасти продолжает линию бурятской Гэсэриады, сформированную предшественниками, однако избранный им язык изобразительности носит более жёсткий, брутальный характер.
Образная система графики художника отличается акцентированной ясностью, простотой, стремящейся к примитивизму. Лаконичность и минимализм графических средств максимально созвучны задаче отображения вселенной эпического мира, передачи вечной философской темы борьбы добра и зла, света и тьмы. Сквозь твёрдые, рубленые штрихи проступает строгий, грозный лик эпоса, условность хронотопа работает на зрительскую вовлечённость в его художественное пространство, открывая границы для сотворчества.
В серии гравюр восприятие завораживает диалектика статики и динамики, возникающие на стыке этого взаимодействия мотивы и образы даруют своего рода откровение. Динамичные гравюры «Стрела Гэсэра», «Волшебная стрела» пробуждают импульс, словно несут энергетический заряд. Напряжённая драматургия сокрыта в изображениях битв Хормусты и Атай Улана, Гэсэра и мангадхаев («Битва на небе», «Битва с Шэрэм Минаата», «Битва с Митурай Шара», «Битва с Мангадхаем», «Танец орла»). Замершее мгновение – словно само пульсирующее время изображено на гравюрах «Гэсэр-хан» и «Танец чёрной принцессы».
Статика гравюры «В родных кочевьях», дополненная образами кувшина и чаши, юрты и дыма очага, рождает мотивы спокойствия, мира, благоденствия. Сияние и свет исходят с работ, содержащих образы небесного жаворонка, серебряной коновязи, обладающих сакральной семантикой. Скупыми штрихами создана величественная атмосфера таинства на гравюрах «Рождение богатыря», «Совет богов».
Аскетизм чёрно-белого контрастного мира удивительно созвучен глубине времени и бесконечности пространства, вечной мудрости народного эпоса о Гэсэре. Серия графики Е. Болсобоева вливается в русло традиции бурятской Гэсэриады, заключающей в себе глубинный пласт шаманских воззрений с вкраплением элементов космогонии народного буддизма.
Так художническое прозрение передаёт нам знание о проникновении элементов микрокосма в макромир и воздействии сил макрокосма на человеческую жизнь. Серия графики по народному эпосу «Гэсэр» продолжает традицию в бурятском изобразительном искусстве иллюстрирования любимого героического произведения. Обратившись к графике для создания мира улигера, Е. Болсобоев отчасти продолжает линию бурятской Гэсэриады, сформированную предшественниками, однако избранный им язык изобразительности носит более жёсткий, брутальный характер.
Образная система графики художника отличается акцентированной ясностью, простотой, стремящейся к примитивизму. Лаконичность и минимализм графических средств максимально созвучны задаче отображения вселенной эпического мира, передачи вечной философской темы борьбы добра и зла, света и тьмы. Сквозь твёрдые, рубленые штрихи проступает строгий, грозный лик эпоса, условность хронотопа работает на зрительскую вовлечённость в его художественное пространство, открывая границы для сотворчества.
В серии гравюр восприятие завораживает диалектика статики и динамики, возникающие на стыке этого взаимодействия мотивы и образы даруют своего рода откровение. Динамичные гравюры «Стрела Гэсэра», «Волшебная стрела» пробуждают импульс, словно несут энергетический заряд. Напряжённая драматургия сокрыта в изображениях битв Хормусты и Атай Улана, Гэсэра и мангадхаев («Битва на небе», «Битва с Шэрэм Минаата», «Битва с Митурай Шара», «Битва с Мангадхаем», «Танец орла»). Замершее мгновение – словно само пульсирующее время изображено на гравюрах «Гэсэр-хан» и «Танец чёрной принцессы».
Статика гравюры «В родных кочевьях», дополненная образами кувшина и чаши, юрты и дыма очага, рождает мотивы спокойствия, мира, благоденствия. Сияние и свет исходят с работ, содержащих образы небесного жаворонка, серебряной коновязи, обладающих сакральной семантикой. Скупыми штрихами создана величественная атмосфера таинства на гравюрах «Рождение богатыря», «Совет богов».
Аскетизм чёрно-белого контрастного мира удивительно созвучен глубине времени и бесконечности пространства, вечной мудрости народного эпоса о Гэсэре. Серия графики Е. Болсобоева вливается в русло традиции бурятской Гэсэриады, заключающей в себе глубинный пласт шаманских воззрений с вкраплением элементов космогонии народного буддизма.
Искания самости и своеобразия родной культуры получают развитие и в скульптурных работах художника. В «Битве Запада и Востока» отмечена схожесть противоборствующих сторон до неразличимости, но замершая композиция словно вибрирует, фиксируя напряжённое состояние подвижного равновесия в борьбе.
Ряд произведений соотносится с гравюрами серии «Шаманские тропы», перекликаясь с ними в отдельных мотивах и сюжетах величественной темы («Тайга», «Тайга-2», «Шаман», «Праздник в тайге»). Образ ритуального танца в скульптуре дополняется элементом другой действительности – чашей для благовоний. Функциональное значение этой детали – благовония в бурятской культуре очищают пространство – вносит дополнительную символику в содержание образа.
Часть скульптур объединяют витальные мотивы: «Лучник», «Чемпион», «Схватка тигра с драконом» демонстрируют любование физической силой и мощью, воспевают телесность, изображая жизнь как игру, состязание и праздник. В приветственном жесте скульптуры «Аялга» («Мелодия») считываются готовность к созиданию и творчеству, радость и жизнелюбие. «Леда», символизируя женское начало, выделяется плавными округлыми линиями, гладкой поверхностью без фактуры.
Ряд произведений соотносится с гравюрами серии «Шаманские тропы», перекликаясь с ними в отдельных мотивах и сюжетах величественной темы («Тайга», «Тайга-2», «Шаман», «Праздник в тайге»). Образ ритуального танца в скульптуре дополняется элементом другой действительности – чашей для благовоний. Функциональное значение этой детали – благовония в бурятской культуре очищают пространство – вносит дополнительную символику в содержание образа.
Часть скульптур объединяют витальные мотивы: «Лучник», «Чемпион», «Схватка тигра с драконом» демонстрируют любование физической силой и мощью, воспевают телесность, изображая жизнь как игру, состязание и праздник. В приветственном жесте скульптуры «Аялга» («Мелодия») считываются готовность к созиданию и творчеству, радость и жизнелюбие. «Леда», символизируя женское начало, выделяется плавными округлыми линиями, гладкой поверхностью без фактуры.
Е. А. Болсобоев. Гунн. 2019. Бронза. 45×56×17. Собственность автора.
E. A. Bolsoboev. The Hun. 2019. Bronze. 45×56×17. Author's property
В другой серии произведений, связанных общей стилистикой, – острые, рваные линии, фактурность, фигурам людей и животных присущи угловатость, астеничность – сквозит идея торжества духа над материей, вплоть до пассионарного пафоса («Небесный аргамак», «Гунн», «Кочевник», «Вестник», «Навстречу солнцу»). Кочевник – весь сам движение, порыв, устремлённость, он не отделим от коня и не отличим от стрелы, дитя Великой степи и элементарная её частица. Из подобных «фотонов» составляется и мифопоэтическая модель мира современного потомка кочевой культуры.
Орнитоморфный облик шамана одновременно развивает как идею крылатости жителя степи, так и образ посланника других миров («Шаман», «Шаман. Знак»). Скульптуры «Шаман. Мистерия», «Шаман с бубном» приковывают внимание борьбой между изломанными линиями, принятыми телом человека, и образами круга, символа равновесия и гармонии. Напряжение, создаваемое этим сочетанием, сопровождает движение снизу вверх, словно через усилие и преодоление. Работа над образом шамана, мистического посредника, переводит скульптора в плоскость рефлексии на тему художника-творца, активизируя демиургические мотивы в его творчестве.
Творчество Е. Болсобоева привлекает внимание размышлениями на тему обретения гармонии и равновесия, сквозным мотивом благодарности прошлому своего народа и данью уважения к его истории и традициям предков. Искренним чувством проникнуты эти поиски, и тем ценны произведения художника. В условиях современной цивилизации происходит размывание границ национальных культур, но «искусственное сохранение вряд ли имеет перспективы. В этой ситуации художник выступает в роли медиума, способного отразить представление о цельности этнического сообщества, соотнесённого с окружающим миром в самом широком смысле слова» [2].
Орнитоморфный облик шамана одновременно развивает как идею крылатости жителя степи, так и образ посланника других миров («Шаман», «Шаман. Знак»). Скульптуры «Шаман. Мистерия», «Шаман с бубном» приковывают внимание борьбой между изломанными линиями, принятыми телом человека, и образами круга, символа равновесия и гармонии. Напряжение, создаваемое этим сочетанием, сопровождает движение снизу вверх, словно через усилие и преодоление. Работа над образом шамана, мистического посредника, переводит скульптора в плоскость рефлексии на тему художника-творца, активизируя демиургические мотивы в его творчестве.
Творчество Е. Болсобоева привлекает внимание размышлениями на тему обретения гармонии и равновесия, сквозным мотивом благодарности прошлому своего народа и данью уважения к его истории и традициям предков. Искренним чувством проникнуты эти поиски, и тем ценны произведения художника. В условиях современной цивилизации происходит размывание границ национальных культур, но «искусственное сохранение вряд ли имеет перспективы. В этой ситуации художник выступает в роли медиума, способного отразить представление о цельности этнического сообщества, соотнесённого с окружающим миром в самом широком смысле слова» [2].
Примечания
1. Евгений Анатольевич Болсобоев – член Союза художников России, заслуженный художник Республики Бурятия. Родился в 1971 году в селе Хара-Шибирь Читинской области, окончил Кяхтинское художественное училище, Дальневосточную государственную академию искусств. Участник республиканских, региональных, всероссийских и международных выставок. Произведения находятся в Художественном музее имени Ц. С. Сампилова, Иркутском областном художественном музее имени В. П. Сукачёва, Омском областном музее изобразительных искусств имени М. А. Врубеля, в частных коллекциях в России, Монголии, Китае, Германии, Японии, Южной Корее.
2. Персональный сайт Е. А. Болсобоева. – URL: https://bolsoboev.ru/ (дата обращения 03.08.2022)
2. Персональный сайт Е. А. Болсобоева. – URL: https://bolsoboev.ru/ (дата обращения 03.08.2022)
Литература
1. Еркинова, Р. М. Шаманские образы в творчестве Г. И. Чорос-Гуркина : автореф. дис. … канд. искусствоведения . – Барнаул, 2008. – 26 с.
2. Зотова, О. И. Этнографический образ в современной интерпретации // Социокультурные аспекты новой индустриализации и их отражение в современном искусстве : сб. материалов Всерос. науч.-практич. конф., 24–25 июня, 2022 года. – Магнитогорск, 2022. – С. 38–43.
3. Кирилл Шебеко / вступит. ст. В. И. Кандыба. – Владивосток : Рубеж, 2015. – 144 с.
4. Кичигина, А. Г. Искусство неоархаики в контексте современной региональной культуры : автореф. дис. … канд. филос. наук. – Омск, 2008. – URL: https:// www.dissercat.com/content/iskusstvo-neoarkhaiki-vkontekste-sovremennoi-regionalnoi-kultury (дата обращения 03.08.2022)
5. Николаева, Л. Ю. Особенности художественного языка сибирской неоархаики // Изобразительное искусство Урала, Сибири и Дальнего Востока. – Красноярск, 2019. – № 1. – С. 107–113.
6. Смолякова, Л. А. История изучения бурятского шаманизма // Colloquium heptaplomeres. – Нижний Новгород, 2017. – № 4. – С. 82–89.
7. Художники Бурятии. 85 лет Союзу художников Бурятии (1933–2018) / авт.-сост. Е. А. Болсобоев, Н. А. Улзытуева. – Улан-Удэ : Принтлето, 2018. – 167 с.
2. Зотова, О. И. Этнографический образ в современной интерпретации // Социокультурные аспекты новой индустриализации и их отражение в современном искусстве : сб. материалов Всерос. науч.-практич. конф., 24–25 июня, 2022 года. – Магнитогорск, 2022. – С. 38–43.
3. Кирилл Шебеко / вступит. ст. В. И. Кандыба. – Владивосток : Рубеж, 2015. – 144 с.
4. Кичигина, А. Г. Искусство неоархаики в контексте современной региональной культуры : автореф. дис. … канд. филос. наук. – Омск, 2008. – URL: https:// www.dissercat.com/content/iskusstvo-neoarkhaiki-vkontekste-sovremennoi-regionalnoi-kultury (дата обращения 03.08.2022)
5. Николаева, Л. Ю. Особенности художественного языка сибирской неоархаики // Изобразительное искусство Урала, Сибири и Дальнего Востока. – Красноярск, 2019. – № 1. – С. 107–113.
6. Смолякова, Л. А. История изучения бурятского шаманизма // Colloquium heptaplomeres. – Нижний Новгород, 2017. – № 4. – С. 82–89.
7. Художники Бурятии. 85 лет Союзу художников Бурятии (1933–2018) / авт.-сост. Е. А. Болсобоев, Н. А. Улзытуева. – Улан-Удэ : Принтлето, 2018. – 167 с.
References
1. Erkinova R. M. Shamanskie obrazy` v tvorchestve G. I. Choros-Gurkina [Shamanic images in the work of G. I. Choros-Gurkin]. Extended Abstract of Candidate (Arts) Dissertation. Barnaul, 2008, 26 p.
2. Zotova O. I. E`tnograficheskij obraz v sovremennoj interpretacii [An ethnographic image in a modern interpretation]. Sociokul`turny`e aspekty` novoj industrializacii i ix otrazhenie v sovremennom iskusstve: sbornik materialov Vserossijskoj nauchno-prakticheskoj konferencii, 24–25 July, 2022. Magnitogorsk, 2022, pp. 38–43.
3. Kirill Shebeko. Introduction V. I. Kandyba. Vladivostok, Rubezh, 2015, 144 p.
4. Kichigina A. G. Iskusstvo neoarxaiki v kontekste sovremennoj regional`noj kul`tury` [The art of neoarchaic in the context of the contemporary regional culture]. Extended Abstract of Candidate (Philosophical sciences) Dissertation. Omsk, 2008, available at: https:// www.dissercat.com/content/iskusstvo-neoarkhaiki-vkontekste-sovremennoi-regionalnoi-kultury (accessed 03.08.2022)
5. Nikolaeva L. Yu. Osobennosti xudozhestvennogo yazy`ka sibirskoj neoarxaiki [The features of the artistic language of Siberian neo-archaic style]. Izobrazitel`noe iskusstvo Urala, Sibiri i Dal`nego Vostoka. Krasnoyarsk, 2019, no. 1, pp. 107–113.
6. Smolyakova L. A. Istoriya izucheniya buryatskogo shamanizma [The history of the study of Buryat shamanism]. Colloquium heptaplomeres. Nizhnij Novgorod, 2017, no. 4, pp. 82–89.
7. Xudozhniki Buryatii. 85 let Soyuzu xudozhnikov Buryatii (1933–2018) [Artists of Buryatia. 85th anniversary of the Union of artists of Buriatia]. Authors and compilers E. A. Bolsoboev, N. A. Ulzytueva. UlanUde, Printleto, 2018, 167 p
2. Zotova O. I. E`tnograficheskij obraz v sovremennoj interpretacii [An ethnographic image in a modern interpretation]. Sociokul`turny`e aspekty` novoj industrializacii i ix otrazhenie v sovremennom iskusstve: sbornik materialov Vserossijskoj nauchno-prakticheskoj konferencii, 24–25 July, 2022. Magnitogorsk, 2022, pp. 38–43.
3. Kirill Shebeko. Introduction V. I. Kandyba. Vladivostok, Rubezh, 2015, 144 p.
4. Kichigina A. G. Iskusstvo neoarxaiki v kontekste sovremennoj regional`noj kul`tury` [The art of neoarchaic in the context of the contemporary regional culture]. Extended Abstract of Candidate (Philosophical sciences) Dissertation. Omsk, 2008, available at: https:// www.dissercat.com/content/iskusstvo-neoarkhaiki-vkontekste-sovremennoi-regionalnoi-kultury (accessed 03.08.2022)
5. Nikolaeva L. Yu. Osobennosti xudozhestvennogo yazy`ka sibirskoj neoarxaiki [The features of the artistic language of Siberian neo-archaic style]. Izobrazitel`noe iskusstvo Urala, Sibiri i Dal`nego Vostoka. Krasnoyarsk, 2019, no. 1, pp. 107–113.
6. Smolyakova L. A. Istoriya izucheniya buryatskogo shamanizma [The history of the study of Buryat shamanism]. Colloquium heptaplomeres. Nizhnij Novgorod, 2017, no. 4, pp. 82–89.
7. Xudozhniki Buryatii. 85 let Soyuzu xudozhnikov Buryatii (1933–2018) [Artists of Buryatia. 85th anniversary of the Union of artists of Buriatia]. Authors and compilers E. A. Bolsoboev, N. A. Ulzytueva. UlanUde, Printleto, 2018, 167 p
Библиографическое описание для цитирования:
Хандарова О.В. Исслкедование шаманизма в творчестве Евгения Болсобоева. // Изобразительное искусство Урала, Сибири и Дальнего Востока. – 2022. – № 3 (12). – С. 116-121.
[Электронный ресурс] URL: http://usdvart.ru/personalitiessection12#rec542611418
Citation:
Khandarova, O.V. (2022). THE STUDY OF SHAMANISM IN THE WORKS OF EVGENY BOLSOBOEV. Izobrazitel`noe iskusstvo Urala, Sibiri i Dal`nego Vostoka. Fine art of the Urals, Siberia and the Far East. T. 1, № 3 (12), p. 116-121.
Статья поступила в редакцию 18.01.2022
Received: January 18, 2022.
Хандарова О.В. Исслкедование шаманизма в творчестве Евгения Болсобоева. // Изобразительное искусство Урала, Сибири и Дальнего Востока. – 2022. – № 3 (12). – С. 116-121.
[Электронный ресурс] URL: http://usdvart.ru/personalitiessection12#rec542611418
Citation:
Khandarova, O.V. (2022). THE STUDY OF SHAMANISM IN THE WORKS OF EVGENY BOLSOBOEV. Izobrazitel`noe iskusstvo Urala, Sibiri i Dal`nego Vostoka. Fine art of the Urals, Siberia and the Far East. T. 1, № 3 (12), p. 116-121.
Статья поступила в редакцию 18.01.2022
Received: January 18, 2022.
Оцените статью
